Рассказал о неудачной попытке восхождения на К2
В состав международной экспедиции 2019 года, вошли опытные альпинисты-высотники из России, Казахстана и Киргизии. Они поднимались без дополнительного кислорода, в гималайском стиле — с установкой промежуточных лагерей. Роман Абилдаев первым покинул экспедицию, поскольку у него закончился отпуск, — он поднялся только до 7300 метров. 
Взойти зимой на К2 — очень смелая авантюра. Зачем так рисковать? Хотели оставить след в истории?
— Гора сама по себе очень серьезная. Зимой на эту вершину никто до сих пор не смог подняться. Хотелось попробовать эту знаменитую сложную гору. След в истории — конечно, неотъемлемая часть таких экспедиций, но это не было первой целью. Мы хотели попробовать свои силы. Насчет риска. Упор в тактике нашего восхождения мы делали на безопасность. И потому все спустились живые и здоровые.
К2 мечтает чуть ли не каждый альпинист по всему миру, для многих эта мечта так и остается мечтой. Как вас встретила гора?
— В первый раз мы увидели ее 14 января, когда подошли к базовому лагерю на высоте 4980 метров, до которого неделю поднимались от пакистанского поселка Асколе. Первый — он же и последний, когда мы видели гору целиком. Было абсолютно голубое небо, без единого облачка, как на фотографиях. Потом на два месяца гора от нас закрылась. И только когда мы начали сворачивать в марте экспедицию, погода снова улучшилась.
Честно говоря, до сих пор не верится, что мы участвовали в таком восхождении. Сама гора окутана ореолом сложности и опасности. А трудности начались еще на этапе организации экспедиции. Сначала не хватало спонсорской поддержки — на каждого участника потребовалось не меньше 12 тыс. долларов. В последний момент, в середине декабря, мы приняли решение ехать вопреки финансовым трудностям — и 1 января, отметив Новый год со своими семьями, мы отправились в Пакистан.
Почему у вас не получилось достичь вершины? Может, стоило стартовать на месяц раньше, в начале зимы?
— Может, и стоило. Но в начале декабря у нас не было денег. Хватало на то, чтобы поехали трое, а таким составом провернуть задуманное невозможно: слишком много снаряжения надо поднять, слишком много лагерей установить.
На какую зиму вы все-таки ориентировались — календарную или астрономическую (21 декабря — 20 марта — прим. Тайги.инфо)?
— Для нас было главное — максимально продуктивная работа на маршруте. По понятным причинам, собирались все сделать в зимних условиях — формально до 28 февраля. Но мы хотели взойти на вершину, уже невзирая на время. После пятого выхода силы команды были исчерпаны — накопилась холодовая усталость, сильное утомление. Ну и, в конце концов, мы же не одними горами живем: у всех есть семьи, работа, где нас ждут. Так что руководитель Василий Пивцов принял решение сворачивать экспедиц
Какие были ожидания от горы и насколько они оправдались?
— Мы ждали, что будет сильный ветер, а на маршруте не будет снега: там, где летом идешь пешком по сугробу, зимой вешаешь веревку на ледовой стенке. Скальные участки нельзя обойти по снегу сбоку. Ожидалось, что в феврале погода будет на грани фола — так и случилось.
Во время февральского урагана, между третьим и четвертым выходами ветер на высоте 7000 метров достигал 250 км/ч в порывах, на вершине — примерно 300 км/ч. Этим самым ветром во втором штурмовом лагере, который мы установили на высоте 6800 метров, унесло закопанную палатку, смотанные в бухты веревки, разбросало ледорубы, которыми была прикреплена к склону палатка, и сдуло мешок с вешками. Нас там уже не было — мы к тому времени уже спустились в базу и отдыхали.
В базовом лагере какая была погода?
— Порывы урагана доходили до 108 км/ч, фоном дуло 80 км/ч. Мы как-то ночью проснулись от того, что стенка палатки легла на лица. Пришлось всю оставшуюся ночь держать ее, чтоб не унесло. Во время непогоды стоящие рядом восьмитысячники гудят на ветру, как двигатели самолетов. Ночью в базовом лагере этот гул убаюкивает не хуже шума реки.
Ветер во время восхождения всегда был примерно на 30 км/ч сильнее прогнозируемого, что поначалу очень напрягало. Потом просто стали делать на это поправку и строить соответствующую тактику.
Зима на восьмитысячнике жутко холодная. Никто не поморозился?
— Как ни удивительно, никто из нас не получил ни единого обморожения. По утрам и вечерам было очень холодно. До обеда мы старательно отмахивали руки и ноги. Не знаю, какая была температура, — мы не берем в экспедиции термометры. Днем, когда выглядывает солнце, уже немного комфортнее.
Когда выходишь на высоту выше 6000 метров, у тебя начинается Сталинград. Никаких намеков на глобальное потепление не наблюдаешь. От мороза лопались крепления на кошках, причем в самый неподходящий момент. Три пары кошек я сменил за экспедицию.
Техническую сложность представляет?
— Мы поднимались по одному из классических путей — маршрут по ребру Абруццкого. От начала ребра Абруцци до конца Черной пирамиды на 7400 метров мы провесили на скальных и ледовых стенах порядка 100 перильных веревок по 50 метров. Сам рельеф был примерно 3?4 категории трудности по французской классификации. Мест, где можно ходить без страховки, практически нет. Очень мало ровных площадок. Для первого лагеря на высоте 5750 метров мы вырубили на остром ледовом гребне площадку под четырехместную палатку — на это ушло четыре часа. Это было то еще приключение: у тебя еще нет акклиматизации, но тебе надо перелопатить огромный объем льда.
Когда вы почувствовали, что полностью акклиматизировались?
— Ты не можешь этого понять полностью. Хорошо себя ощущаешь на высоте 7300?7500 метров, но что будет на высоте 8000 метров — не предугадаешь. С акклиматизацией проблем не было, потому что в силу сложности маршрута мы набирали высоту плавно. Не получалось за день сразу 2000 метров набрать. И у нас в команде неподготовленных людей не было: все проверены высотой, понимали, как себя правильно вести. Никаких сюрпризов в виде погоды или сложности рельефа для нашей команды не возникло. Была обычная работа.
Могу только отметить, что маршрут по ребру Абруццкого хоть и является одним из самых безопасных на К2, камнепады все-таки иногда случаются. Зимой реже, но тем не менее. Так, например, прилетевшим откуда-то с верхних скал камнем разорвало штанину комбинезона Артему Брауну (альпинист из России — прим. Тайги. инфо).
Опасно у вас там.
— Иногда мы сами себе создаем «камнепады». Во время подъема один из участников выронил из рук спусковое устройство «восьмерку» — и она полетела вниз вдоль веревок. Я шел на 50 метров ниже, и как вратарь пытался поймать ее в прыжке, но она промелькнула между ног и полетела дальше. Ребята, которые были метров на 500 ниже, сначала услышали низкий вибрирующий звук, а потом увидели, как спусковуха на первой космической скорости летит на них. Им тоже пришлось прыгать, но уже чтобы спастись от страшной железяки.А еще часть маршрута находится в постоянном движении. Каракорумские ледники Балторо, Савойя и Годвин-Остин «стекают» вниз со скоростью 10 сантиметров в сутки. По пути из базового в передовой лагерь мы проходили ледопад — его провесили веревками. Так вот, этот путь постоянно менял свою конфигурацию: открывались и закрывались трещины, падали нависающие над маршрутом ледяные башни — сераки, вздыбливались и меняли наклон ровные ледовые поля. Было бы очень интересно сделать таймлапс с течением этого ледника на протяжении двух месяцев.
Тайга.инфо: Кроме сна, как восполняли силы? Чем питались? И можно ли вообще восстановиться на высоте?
— Чтобы проработать два месяца в таких условиях, нужно или иметь титаническое здоровье, или уметь грамотно распределять силы. Базовый лагерь, куда мы спускались отдыхать, находится почти на 5 тыс. метров — полноценно восстановиться на такой высоте не получится.
На маршруте наш рацион состоял из еды, которая мало весит: сушеное мясо, сублимированные каши, лапша, супы. Обслуживающий персонал пригнал для нас двух яков — на высотные выходы мы брали вареное мясо.
Обслуживающий персонал?
— Это особенность таких экспедиций. Принимающая компания устроила сервис: полноценное трехразовое питание — в базовом лагере для нас трудились повар с командой. Они нас кормили по-царски. На завтрак всегда яичница, на обед — бульон с мясом, плов или мясо с каким-нибудь гарниром, котлеты. Кстати, мы научили пакистанцев готовить котлеты. До пельменей дело не дошло, правда. На ужин тоже какое-нибудь мясное блюдо и десерт — желатин или консервированные ананасы. Пару раз с попутным вертолетом привозили нам свежие яблоки и мандарины — это был вообще праздник!
Еще в сервис входили портеры (носильщики) — они забросили все снаряжение в базовый лагерь. Непривычно было, конечно. Иногда ощущалось, будто ты в роли какого-то белого сахиба. Но на самом маршруте у нас была обычная альпинистская жизнь.
Раз вы достигли таких больших успехов в альпинизме, можно сделать вывод, что тыл надежный? — Да, поддержка семьи очень много дает. Близкие волнуются — это нормально. Они доверяют — понимают, что я не пойду на неоправданный риск. У меня двое маленьких сыновей и жена-спортсменка Марина. Кстати, у каждого участника экспедиции есть семья и дети.
В феврале 2012 года при попытке российской команды взойти на К2 погиб новосибирский альпинист Виталий Горелик. Я знаю, вы были с ним знакомы. С осознанием того, что гора «забрала» такого опытного и сильного альпиниста, не закрадывался страх: а вдруг?
— Мы отчетливо понимаем, что цена ошибки в горах слишком высока, ведь не в бирюльки играем. Понимаем и не забываем о рисках ни на секунду. Стараемся трезво оценивать и свои физические возможности, и погоду. Тренируемся и готовимся к самым жестоким условиям. Помните, Высоцкий пел: «Другие придут, сменив уют на риск и непомерный труд, — пройдут тобой непройденный маршрут»? Нужно решить эту задачу, в том числе в память о Витале.
Тайга.инфо: Рядом с вами бок о бок пробиралась к вершине испанская команда — это вносило в восхождение соревновательный дух?
— Конечно, присутствие второй команды вносит дух соперничества. Но из-за этого тактика у нас не поменялась. Разве что, когда работали рядом, это действовало бодряще — хотелось быстрее по веревкам передвигаться.
Как вы общались с испанцами?
— Мы с ними сначала здоровались, пытались наладить контакт, но от них шли отмазки: мол, мы не разговариваем по-английски. Это было очень смешно. Потом мы прекратили все эти попытки. Испанцы вешали свои веревки параллельно нашим и старым, уже висевшим там, — такое вот макраме получилось на маршруте.
Вы первым покинули экспедицию. Что случилось?
— Я брал отпуск на работе с 1 января по 28 февраля — он и так получился очень длинный. Мы с командой решили, что после четвертого выхода я спускаюсь вниз. Останься я на пятый выход — вернулся бы в 20-х числах марта. Я посчитал, что не могу подводить ни рабочий процесс, ни людей. Собирались установить четвертый лагерь. Когда подошли ко второму лагерю, обнаружили, что ветер унес сам лагерь и часть снаряжения, которое мы тщательно закапывали. Встала проблема — улетел комбинезон одного из участников. Это означало, что нужно возвращаться в базу за другим комбезом и терять на это целый день. Тогда я отдал свой комбинезон напарнику, а сам пошел вниз.
— Не тетка, а дядька. Местные называют ее Чогори, что на языке Балти означает Король гор. Если углубиться в историю, название К2 горе присвоил индийский геодезист Монтгомери в XIX веке: К — от слова Каракорум, а 2 — порядковый номер. К2 закрепилось, благодаря широкой раскрутке в кинематографе после фильма «К2: предельная высота».
Хотите вернуться на эту гору?
— Конечно! И зимой хочу, и летом! Это моя мечта. Я благодарен судьбе и команде за то, что у нас сложился такой коллектив: люди с очень похожими устремлениями, знающие, для чего тут собрались, как достичь результата, умеющие работать на команду. В какой-то момент я понял, что хочу ходить в горы только с друзьями, перестал гоняться за разрядными клетками. Теперь я гоняюсь за эмоциями, командным духом. Об этих эмоциях и будешь потом всю жизнь вспоминать. 
 | |||||||||